3. РОССИЯ БУДУЩЕГО (СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ)
3.1. Русский мир посреди глобальной Смуты
То, какой мы видим Россию в середине XXI века, – это не просто прогноз или провидение. Это воля к преображению нашей страны и самих себя
То, какой мы видим Россию в середине XXI века, – это не просто прогноз или провидение. Это воля к преображению нашей державы и самих себя.
Наступают времена мировой смуты, перехода между эпохами. Здесь терпят крах все привычные рецепты парламентаризма, разделения властей, политкорректности. Ибо все они исходят из реалий уходящего, а не грядущего века. Сегодня ни одна страна Запада и Востока не имеет опыта жизни в эре, которая следует за умирающим индустриализмом и межеумочным “постиндустриализмом”. Никто еще не в силах предложить адекватных лекарств против опасного ослабления государства как института, против засилья криминальных, сепаратистских, финансово-спекулятивных и террористических сетевых структур. Никто не предложил внятного средства против опустошения и вымирания рода человеческого, против демографического вырождения, повальной наркотизации и деградации интеллекта, нравственности, культуры.
Но это сделаем мы, русские! Пускай на Западе уничтожают свою государственность. Мы же создадим государство будущего. Многомерное, с сочетанием сетевого и иерархического принципов. Раскинутое не только в физическом, но и в киберпространстве. Обладающее не только обширными землями, но и сетью своих приверженцев на всех континентах. С экономикой многоярусной и сложной, где рынок – лишь один из секторов, причем не самый важный. Но зато – с секторами экономики знаний и творения (креаномики), с сильным социалистическим ярусом для воспроизводства самого ценного из всех капиталов – человеческого. Надындустриальный цикл способен вернуть предпринимательскому слою в России благородный смысл: он будет заинтересован уже не в воспроизводстве посреднических агентов, конкурирующих в этом качестве на мировом рынке и стремящихся превзойти тамошних коллег в “сверхпотреблении”, а в воспитании максимально продвинутых, разумных, умелых кадров, русских домостроителей.
Мы должны действовать на противоходе: пока на Западе государство как институт деградирует, сжимается и уступает место надгосударственным структурам глобалистов, русские должны строить государство нового типа. Оно будет отличаться от сегодняшних государств так же сильно, как мощный компьютер – от механического арифмометра. Мы будем строить удивительную Империю когнитивного мира, царство людей-творцов, обладающих общими разумом и волей. Империю на социальных и “железных” технологиях следующей эры, где государствообразующий народ (русские) не будут расплачиваться за великодержавный статус своим благосостоянием и деторождением, а другие народы не будут чувствовать себя угнетенными и отброшенными на обочину мировой системы.
Выдвижение в качестве политической формулы России сверхнационального русского союза не должно переходить в конструирование русских как денационализированных “общечеловеков”. В том и отличие сверхнационализма от интернационализма, что для первого ценен не только сам человек как патриот и слуга Отечества, но и как носитель самобытной культуры, своеобразной племенной и родовой принадлежности. Сделаться “русским” в завтрашнем понимании не означает забыть, что ты великоросс, или бурят, или молдаванин. Две идентичности – большая и малая – органически переплетаются и дополняют друг друга, образуя нацию граждан.
В эпоху великой Смуты во всем мире Россия должна выковать собственную однородность территориального и местного устройства, уйти от федерализма с его бесконечной подвижностью местных статусов. Россия мыслится как крепость, в которой могут получить убежище и покровительство разные регионы и нации, однако для этого они должны встроить свою идентичность в нашу идентичность по существующим в России правилам. Региональные субъекты (нынешние края, области, республики) получают одинаковое наименование, например, “земли”, при этом от этнических факторов как приоритетной основы территориального деления в России отказываются. Названия земель не должны трактоваться как указание на “национальную” государственность. Исторические условия сложились так, что Россия может самоопределяться только целиком. Если начинают самоопределяться ее отдельные части, утрачивается качество крепости (державы), наступает разруха и война.
В российских законах дается четкое перечисление сфер, подлежащих вéдению центральной власти в порядке законодательства, а регионов – в порядке управления; предусматривается возможность введения режима прямого правления верховной власти в данном регионе сроком до двух лет. В российском законодательстве не должно быть выделенного правового статуса для одних народов в сравнении с другими. Исключение составляют малые коренные народы, нуждающиеся в поддержании их этнокультурного своеобразия.
При этом будет создан гибкий механизм вхождения в Россию новых регионов. Такие соседние территории, как Абхазия и Южная Осетия, при вхождении в Русское государство получат статус “земель”. Территории Белоруссии, Казахстана и Малороссии могут входить в состав унитарной России поэтапно, сначала с особым статусом “присоединяющихся государств”. Однако конечным итогом процесса реинтеграции исторической России должно стать преобразование разнообразных субъектов или их частей в “земли” России. Если такой порядок неприемлем и своя “национальная государственность” важнее – никому не возбраняется сотрудничать с нами на правах союзников и спутников.
3.2. Духовная суверенность и социальная правда
Крупная буржуазия, тем более транснациональные корпорации, не должны иметь в нашем государстве политических преимуществ
Не отметая “демократию”, мы признаем ее лишь как важный инструмент, как один из механизмов приближения к политическим идеалам. Мы должны отказаться от того, чтобы рассматривать в качестве сверхценности политического устройства России демократию, если понимать ее как некий международный стандарт, которому мы, якобы, обязаны соответствовать. У нас есть другие сверхценности – идеал духовной суверенности и идеал социальной правды, ради которых наши предки строили Россию, жертвовали своими жизнями, терпели лишения.
Россия обладает собственной религиозной идентичностью, своими принципами устроения цивилизации. Из этого следует необязательность и дискуссионность ряда юридических догм, таких как: принцип разделения властей, верховенство прав человека и т.д. Российские законы имеют в России приоритет перед международными договорами, так называемое “мировое сообщество” не является источником легитимности актов и решений, действующих в пределах нашего государства. Россия считает правомочным будущее восстановление своей территории в границах СССР на 1 января 1989 года. Дипломатические ведомства России должны получить соответствующие инструкции при всяком удобном случае напоминать о правомочности старых имперских границ. Нам предстоит выработать философию международного права новой России, не следующую слепо за мнением тех стран, кто так или иначе погрел себе руки на распаде нашей страны.
Духовная суверенность (самодержавие не в монархическом, а в цивилизационном смысле) означает независимость от каких-то других начал на земле и от чьей-либо посторонней воли. Форма правления и государственного устройства суть служебные и технические приложения к главной ценности государства и нации – справедливой духовной суверенности. Помимо независимости существенным моментом национального самодержавия является его внутреннее наполнение: концентрация в едином властном полномочии огромной государственной мощи. Это означает, что никакие классы и сословия общества не могут претендовать на решительный перевес. Самодержавие в этом отношении неотделимо от идеала социальной правды: оно выражается в политическом представительстве от лица всей нации и выступает как гарант гармонии слоев общества, защиты беднейших и слабейших,.
Так же как интересы отдельных сословий, цели экономики, рынка, свободной конкуренции вторичны и производны от целей общества в целом. Экономика функциональна, инструментальна по самой своей сущности. Мы не отрицаем наличия в экономике своих специфических законов, но не они определяют базовые цели развития хозяйства. Экономическая политика будущей России должна в максимальной степени способствовать раскрытию созидательного потенциала народа и личности. В России экономическая модель не может быть не связанной с господствующими (православными по своему корню) ценностями, не может противоречить этим ценностям. Вопреки распространенным измышлениям, православие было не тормозом, а локомотивом экономического и культурного развития. Важнейшее значение в России будущего имеет принцип справедливости. Он, в частности, предполагает, что русское общество ждет от устройства социально-экономической системы не столько реализации принципа равенства возможностей, сколько осуществления принципа воздаяния по заслугам. Справедливость, социальная правда – базовая ценность для нашего общества. Не восстановив попранной справедливости, ничего выстроить нельзя. В традиционной для России системе ценностей принципиально важно различие – праведно или неправедно нажито богатство. Наше общество с повышенной щепетильностью оценивает способы получения дохода (“заработанный” или “незаработанный” доход).
Русская социальная правда исходит не из полной и безоговорочной греховности богатства, а из порочности и антисоциальности того богатства, которое реализует себя как тунеядство, возможность есть хлеб втуне, то есть не принося пользы другим. Неправедное, несправедливое богатство в традиционном христианском понимании – это не “активы всего”, а только “ликвидные активы”: грубо говоря, мешок денег. Зарываемое в землю золото – это соучастие в убийстве тех, кто в то же время умирает от нищеты. Из сказанного выше вполне очевидно, что любое общество, построенное на буржуазной системе ценностей (идеал накопления богатств, кредит и кредитоспособность), категорически неприемлемо для христианства, ценящего в первую очередь человека, его жизнь и его душу. Вместе с тем и бедность не признается за добродетель. Поэтому эквивалент социальной правды в области экономики – это не “богатство” и не “бедность”, но “достаток”. В России будущего размер имущества (количество денег) не должен быть критерием чести и влияния человека. Крупная буржуазия, тем более транснациональные корпорации, не должны иметь в нашем государстве политических преимуществ.
Не homo economicus, а “человек моральный” должен стать в центр будущей экономической парадигмы развития. Из этого также следует необходимость восстановления баланса и равновесия между конкурентными и солидарными (“всем миром”) механизмами экономического поведения. Другой важной стороной социальной правды является принцип справедливого рекрутирования элиты, правящего слоя нации как отбора достойнейших (см. § 3.4.)
3.3. Триада будущего государственного устройства
Государственное устройство будущей России строится на «золотом правиле», триаде, в которой самым сложным для реализации является формирование аристократии
Мы считаем в настоящий исторический момент (2007 год) оптимальной для России формой правления республику с предельно сильной властью выборного главы государства и активным формированием и обновлением правящего слоя. При этом пути к монархической или смешанной форме правления должны оставаться открытыми и получить соответствующие правовые обоснования – законодательные акты.
Для формирования полноценной государственности необходимо сочетание демократии с автократическим и аристократическим началами. На деле не имеет решающего значения, какая конкретно форма правления восторжествовала в данный момент – ведь эта форма находится в зависимости от правящего слоя и от механизмов формирования и обновления этого слоя. При наличии здорового правящего слоя никакая диктатура не способна представить угрозу для национально-государственной традиции. Если же правящий слой болен, то политические формы сами по себе не послужат ему лекарством. Мы считаем, что спор о конкретной форме государственного устройства является тактическим и вторичным по отношению к вопросу о путях смены и обновления правящего слоя России. Если механизм такого обновления будет построен, то правящий слой под руководством автократической власти и при участии всей нации, вовлеченной в “демократические процедуры”, сам осознает необходимость перехода (либо не-перехода) государственной системы из одного режима в другой.
Итак, национальной властью России должна стать совокупность трех государственных начал в их конкретных политических формах – прямой демократии (система советов, плебисциты, институт народных защитников, наконец, Земский Собор, не разрабатывающий, как нынешнее Федеральное собрание, а принимающий законы), компетентной аристократии (сенат, высшие корпоративные и сословные советы и представительства, органы, разрабатывающие проекты законов и норм, лидеры сетевой смыслократии) и единоначалия (Глава Государства и его институты). Что касается местного самоуправления, то оно должно сопрягаться с органами государственной власти, служить их продолжением, а не противопоставлять им себя.
Это честная модель государственного устройства с честным распределением государственных полномочий. В современных демократиях подлинными центрами власти являются различные политические объединения — либо партии, либо политические клики, олигархические группы, негосударственные, а то и тайные организации – то есть структуры, находящиеся вне какой-либо политической ответственности. Несоблюдение указанного нами “золотого правила” (триады государственного устройства) ведет к примитивизации трех видов отправления власти – узурпации единоличной власти, “демократической” демагогии или сговору корпоративных кланов. Это наносит ущерб согласованному национальному порядку.
Нужно отдавать себе отчет, что самым сложным в деле утверждения государственной триады будет формирование аристократии. Наше видение этой проблемы изложено ниже (§3.5. и 3.6.). Если говорить о структурных формах аристократического управления, то в кратком изложении она будет состоять в следующем. Деятельность Сената как надкорпоративного органа дополняют специальные советы, наделенные законосовещательными и экспертными функциями и обладающие правом законодательной инициативы по проблемам, касающимся соответствующих их компетенции сфер. Выдвинутые корпорациями, сословиями, отраслями национального хозяйства, профессиональными союзами и гильдиями представители смогут согласовывать с властью интересы, формулировать требования к политике государства, проводить экспертизу готовящихся законов и нормативных актов. К наиболее значимым советам этого ряда следует отнести: Военный совет, обладающий особой компетенцией в военно-политических вопросах и выражающий точку зрения вооруженных сил и военной элиты, Совет традиционных религий России, наконец, Стратегический совет, который должен зримо воплотить в государственных делах тенденцию к оформлению “смыслократии”, то есть могущественному влиянию на национальную жизнь тех или иных идей, концепций и смыслов. Три указанных органа должны обладать моральным авторитетом, достаточным для того, чтобы не одобряемый ими законопроект или представляющаяся им недопустимой государственная акция, планируемая заранее, была вынесена на обсуждение всех уровней власти. Кроме того, при Сенате, в качестве его консультативных органов, должны существовать отраслевые советы экспертов по тем или иным специальным областям – образованию, науке, торговле, промышленности и т.д. Из них особое значение будут иметь: Государственный совет по экономике, общенациональным проектам и инновациям и Государственный совет по культуре.
3.4. Новый правящий слой и технопрорыв
У России есть несколько миллионов образованных, энергичных и амбициозных людей, которые должны стать атакующим классом
Русской цивилизации нужен мощный правящий слой, опирающийся повсюду на самостоятельных носителей идентичности России. Нужно понять, наконец, что СССР развалился не от нашей скудости, а от неприличного культа “сытости”, культа “модных вещей”, культа “подражания” этикеткам и символам массовой культуры, от болезненного морального увядания, которые пытались выдать за “усталость” от лишений жизни. Созданное в 1991 году как плод поражения русских в “холодной войне”, превращенное в корпорацию по утилизации советского наследства, государство в течение долгого времени способно было только поддерживать каждодневное существование, но не развиваться. Не может стать лидером русского прорыва олигархический бизнес, ибо он нацелен на сырьевой, “простой” путь развития, капитулянтский по отношению к зарубежным корпорациям. У России есть несколько миллионов образованных, энергичных и амбициозных людей, которые должны стать огромной общественной силой. Им не нравится нынешний порядок. Они заинтересованы в преодолении нынешнего застоя и в развитии России. Это – потенциальная армия поддержки любого правителя, который постарается повести страну в прорыв. Сегодня нам нужен атакующий класс, сверхновые русские, ядро активности в российском болоте апатии, пораженчества, трусости и мелких дрязг.
Немало представителей этой активной прослойки среди предпринимателей малого и среднего звена. Мир русских хозяев, заработавших свой капитал рубль к рублю и живущих с оборота, – главная надежда для общества на будущее. Предприниматели новой волны, ученые, активная часть управленческого класса должны выйти на социальную арену, осознать свою общность, составить консорциум, который может стать базой для взаимной поддержки и ядром консолидации общества вокруг идеи развития и созидательной жизни. В условиях, когда отсутствует государственная поддержка, путем выживания, саморазвития и сплочения для сверхновых русских из разных социальных слоев может стать создание сетевых структур.
Последнее актуально не только в случае инерционного сценария развития страны (см. §2.7.), но и в случае оптимистического сценария. Государство при всех своих достоинствах нацелено прежде всего на текущее функционирование, на поддержание создавшегося порядка вещей. И это верно для всех цивилизаций. Но должны быть и структуры, занимающиеся исследованием, прогнозированием перемен, а также их управлением, то есть инновациями, формированием стратегий, подбором и воспитанием кадров высочайшего класса. Как правило, такие структуры имеют сетевой характер. И в западной цивилизации, и в исламском мире наряду с государством всегда существовали и существуют такие структуры. Они образуют сеть, объединяющую элиту. Все они не зависят от политической конъюнктуры и могут строить планы на много “сроков правления” вперед. Русским остро не хватает подобных регуляторов, отвечающих за обеспечение одновременно прочности и не косной преемственности цивилизации. (КПСС подобную функцию пыталась выполнять, но не получилось – партия быстро огосударствилась.)
Возрождаемой России нужна сеть здоровой, патриотической элиты, нацеленной на развитие страны и воссоздание империи. Сеть, которая будет существовать параллельно с органами государственной власти, подстраховывая их и восполняя их недостатки. Здесь будет храниться и творчески переоткрываться смысл нашей цивилизации. В существовании смыслократического сетевого сообщества – залог сплоченности патриотических, динамичных и одновременно консервативных сил (см. §3.7.). Сети должны стать лабораториями для создания и отработки инноваций в бизнесе, технологиях, политике, социальных практиках. Сети, а не мертворожденное и искусственное “гражданское общество”, позволят реальному обществу организоваться и доносить свой голос до государства. Таким образом, возникнет симбиоз иерархии и сетевых структур, адекватный современному миру, нацеленный на развитие и замену старых отживших структур новыми. Русская доктрина стремится к преобразованию старой генерации административного и корпоративного аппарата (пирамидальной бюрократии) в новейший корпус суперменеджеров (иерархически-сетевой смыслократии).
Смыслократический слой России выделится в особое, качественно своеобразное сообщество, заинтересованное в добросовестной конкуренции и выявлении новых талантов, требующее от своих участников постоянного подтверждения завоеванного авторитета. Оно будет постоянно пополняться новыми кадрами, исключительно по принципу личной одаренности и нравственной зрелости; благодаря отлаженной системе отбора и параллельному сосуществованию сетевых институтов. Деньги или связи, наследственность не будут играть сколько-нибудь существенной роли при рекрутировании новых кадров в управляющую и творческую элиту.
К середине этого века Россия должна стать державой мирового уровня, где развиваются технологии и отрасли экономики будущей эпохи: нанотехнологии, энергетика нового (не-нефтегазового) типа, отрасль “человекостроения” – развития человеческих способностей, образование высочайшего уровня с применением высоких гуманитарных технологий, аэрокосмонавтика, урбанизация нового типа. Помимо традиционных рационализаторских, мы видим еще три типа таких технологий:
– закрывающие (то есть те, что приводят к закрытию целых отраслей старой промышленности, а также технологии организации и управления, дающие возможность экономить на административном аппарате; на Западе их еще называют “подрывными инновациями”, относя к ним металлургические мини-заводы, сотовую связь, беспилотные самолеты, компакт-диски и т.д.)
– природовосстанавливающие (ряд отечественных технологий очищения водоемов и рек, дезактивации, переработки отходов)
– миросоздающие (технологии раскрытия возможностей человека и некоторые другие).
Дабы развить подобные технологии, Россия должна стать убежищем для носителей и разработчиков технологий будущего, из какой бы страны они ни были. Для этого нужно принять “Закон о создании инновационного оффшора в России” (по аналогии с Ирландией), “Закон об использовании инновации” (во избежание скупки патентов с целью блокирования внедренческой деятельности). У нас есть основания полагать, что в мире накопился запас нереализуемых технологий, отторгаемых индустриальной экономикой и сложившимися в ней элитами. Подобные технологии есть в компьютерной технике, в медицине, в сельском хозяйстве, в нефтепереработке и производстве топлива и т.д. Если нам удастся втянуть в разваливающуюся от ветхости Россию такие технологии, мы подготовим русскую победу мирового размаха. Идя в технопрорыв, Россия обязана развивать образование высшего качества, получая кадры исследователей и изобретателей. От стратегического продукта с маркой “Россия”, как интеллектуального, так и вещественного, будут требоваться качества удобства, надежности, простоты в обращении. Ставка должна быть сделана на пионерные направления – в таком случае мы начинаем гонку, где изначально превращаемся в лидеров. Мы будем развивать технологии, которых ни у кого нет.
3.5. Большой стиль державы и эпохи
Вместо формирования замкнутых каст – массы «презренного быдла», и узкого слоя «быдло-элитариев» – нам предстоит воссоздать Большую культуру для образованных людей (людей достатка и неизвращенного жизненного стиля)
Итак, для научного, технического, политического и нравственного восстановления своей державы нам не обойтись без нового правящего слоя – в котором роль вдохновителей возьмет на себя аристократия “смысловиков”, или “смыслократия”. Через сетевые структуры, альтернативные классическим политическим и административным вертикалям, должно начаться формирование не только политической, но вообще всякой элиты, новой реальной “русской знати”, доказывающей свою пригодность не через финансы в чистом виде, а через способность аккумулировать и направлять в действенное русло всевозможные ресурсы, в первую очередь на поддержку сетей, поддержку реально работающих “надындустриальных общин”. Общество само выстраивается из безликой толпы в правильные пирамидальные “клинья” – сетевое же сообщество налаживает взаимопонимание между этими “клиньями”, между объективно складывающейся элитой нации. Человеческий капитал, творческие силы нации в противоположность криминальному или “приватизационному” капиталу – эффективный критерий состоятельности формируемой “знати”.
В самом зарождении сетевой смыслократической иерархии уже содержится зародыш новой Большой Культуры и выявляются первые черты будущего Большого стиля (то есть такого стиля, который становился магистральным выражением духа эпохи и Культуры). Нам необходимо сформировать сеть, затем нарастить ее до уровня клетчатки, которая прочно соединила бы разодранную ткань сверхнациональной русской Культуры. Со временем из этой “клетчатки” вырастет иерархически соподчиненная система органов, целостный и сложный организм, у которого будет своя “голова”, концентрирующая в себе самую сложную и действенную энергию всей системы – смыслократическую.
Русская доктрина видит в ближайшем будущем следующие перспективы восстановления духовной суверенности: формирование нового Большого стиля России, преодолевающего тенденции культурного расслоения – между поколениями, направлениями и ветвями, субкультурными “мирками”, элитарными (эксклюзивными) и массовыми (стереотипными) формами; выстраивание максимально ровного полумесяца взаимодействия не только с Западом, но и с исламским миром, Индией, Китаем и Японией. Большая Культура России должна гармонично соединить в себе малые культурные стили: православно-конфуцианской экономики, офицерско-самурайской чести и доблести, христианско-исламского эсхатологизма, русско-индийского гуманитарного самосознания. Конвергенция с традициями наших континентальных соседей даст новое прочтение русской сверхнациональной миссии.
В России сохранился консервативный интеллектуальный класс, который, несмотря на слом традиции в XX веке, обладает достаточно стойким иммунитетом против указанных тенденций культурного расслоения и является носителем так называемой “высокой культуры”. Русский консервативный интеллектуал внеэлитарен, то есть способен овладеть интеллектуальным и эстетическим языком сетевых и академических, клубных и салонных субкультур, но при этом ориентируется на общенациональные артефакты, его вдохновляет не столько доступность, сколько простота и цельность культурных решений, когда “высокое” является одновременно “народным”. Альтернатива Большой Культуре только одна: дальнейшее разложение и растворение интеллектуального класса, формирование замкнутых каст, каждая из которых является двумя разновидностями “быдла” – основной массы “презренного быдла”, окормляемого шоу-бизнесом и “индустрией развлечений”, и узкого слоя культурно эмигрировавших на Запад “быдло-элитариев”, которые усваивают ценности “сверхпотребления” и стремятся к “демонстрирации избыточных ресурсов”, по-русски – пускают пыль в глаза. Для небогатых, но образованных людей (людей достатка, людей неизвращенного жизненного стиля) в такой культурной перспективе места не остается.
Новый Большой стиль России XXI века будет включать в себя совершенно неожиданные элементы. Однако многие его параметры можно предвидеть. Если говорить о конкретных проявлениях нового Большого стиля, то он мог бы осуществиться в первую очередь в программе смыслократической архитектуры, включающей новое одухотворение градостроительного пространства, в частности, строительство храмов, которые доминировали бы над местностью, монументальных соборных комплексов в центре мегаполисов; создание новых архитектурных ансамблей, органично включающих в себя величественные сооружения “сталинской” имперской эстетики, введение в современную архитектуру элементов высокого исторического символизма, монументальных образов, подчеркивающих специфику русской цивилизации, национально-государственной традиции, национально ориентированные типовые проекты частного или многоквартирного дома. Далее, доминантами Большого стиля должны стать: память о былом величии и победах исторической России; тонкое чувство своеобразия, сильных сторон русской цивилизации, которые должны подчеркиваться; отработка Большого стиля в виртуальном пространстве – в жанрах утопии, фантастики, компьютерных игр (моделирование не исторической тематики, а сферы возможного, имеющее ярко выраженный национальный и консервативный в футурологическом измерении окрас); возвращение своеобразной “мужской эстетики” в дизайне техники, одежды, преодоление абстрактного стиля и снятие тенденций унисекса, атомарной, бесполой гермафродитической и космополитической эстетики; возвращение “мужского” начала в формотворчество повлечет за собой и определенную “феминизацию” – дизайн на новом уровне вернется от абстрактно-унифицирующих к “мужским” и “женским” моделям; мягкое вписывание в дизайн одежды естественных принципов русского костюма; восстановление естественного традиционного календарного ритма, возрождение обычаев официальных торжеств, парадов, церемоний, общественных встреч и застолий; в этой связи одно из важнейших мест внутри Большого стиля займет эстетика праздника, возобладает тенденция к преодолению межличностных перегородок, сближению и взаимопониманию соседей и сослуживцев, – официальный праздник в России должен стать одновременно и государственным, и народным. Особого внимания заслуживает официальная программа “новой монументальной пропаганды”, на которой Русская доктрина останавливается подробно.
3.6. Создание самобытного нравственного мира
Духовно-политический идеал России есть идеал святого воина и воинствующего за веру праведника
Подавляющее большинство представителей “современной цивилизации” Запада – это класс потребителей, обреченных на некритическое принятие навязываемых им моделей потребления, поиск новых потребностей. Потребители ищут средств для заполнения душевной пустоты и находят для себя те или иные суррогаты духовной жизни. Диагноз современности в ее “глобалистском” варианте позволяет прийти к выводу, что свобода частной жизни не оберегает человеческую личность от подавляющего влияния посторонней воли. России предстоит предложить миру свой взгляд на человека XXI века. “Потребительскую машину” сумеет одолеть человек меры, человек “органического достатка”, человек домостроения. “Постиндустриальным кочевникам” должна противостоять коалиция ученого, воина и домостроителя.
Личное развитие домостроителя выражается не в сверхобогащении и не в сверхпотреблении, а в профессиональном преуспеянии и государственном служении, стремлении к созиданию, строительству, образованию, познанию, творчеству, приобщению к духовным и культурным ценностям. Одновременно русский домостроитель получит поощрение общества к тому, чтобы становиться зажиточным и преуспевающим, а вместе с этим – нравственную обязанность содержать свою семью в достатке и помогать слабым и бедным. Как для смыслостроителя (представителя смыслократии), так и для домостроителя естественно быть носителем не показной раскрепощенности, а внутренней – творческой – свободы.
Основными чертами русского человека XXI века, кроме уже перечисленных, будут: способность на самоограничение и определенные разумные жертвы (своим временем, силами, вниманием, затратами умственной и физической энергии); выработка стоического характера, выносливости в нестабильных жизненных ситуациях, способности переносить лишения, готовности дать отпор, готовности противостоять стихии, спасая при этом не только себя и ближних, но и дальних; выработка нравственного идеала сдержанности, выдержки, способности контролировать свои эмоции и инстинкты, способности противостоять внешнему давлению, довольствоваться немногим, если это необходимо; экологичность как прямая проекция духовной традиции, то есть воплощение в быту установок новой уникальной цивилизации, цивилизации “сбережения народа”, а вместе с ним сбережения среды обитания, создания органичной системы дома, хозяйства, общины, семьи; участие в создании и воспроизводстве универсальной общенациональной культуры, в которой “высокие образцы” будут все более и более востребованы широкими слоями нации, а эстетический канон и Большой стиль будет пронизывать всю культуру.
Исторически наша цивилизация вырабатывает в себе самобытный нравственный мир. Вероятно, этическая система России близка установке “Не позволяй другим того, чего ты себе не позволяешь”. Упрощенная формула: “Пусть все, но не я”. К этой установке приближается аристократия, благородное воинское сословие в разных культурах. Эта нравственная система может быть охарактеризована как динамический консерватизм в сфере морали. Современный Запад можно представить как сообщество индивидов, не мешающих делать друг другу что-либо (предпринимать и потреблять), однако стремящихся перековать другие нации по своему образу и подобию, тогда как Россия – страна, в которой вырабатывается новая этическая система: ненависть к злу, упорная защита идеала. В становящейся русской этике человек, который не отстаивает свой идеал (добра, правды, истины), – сам не добр, не правдив, не истинен. Идеал совместного противостояния злу и варварству, противостояния мародерству (антисоциальной этике новейших транснациональных сетевых сообществ и корпораций) – вот образ России будущего для всего мира. Это образ воинствующей цивилизации справедливости и милосердия.
Внутри русского нравственного мира представители различных религиозных этических систем, вписывающихся в данную модель поведения (в том числе мусульмане, буддисты, язычники), проникаясь началами русской нравственности, признают ее огромную силу убеждения, ее чувство правды. Представления мусульман и буддистов о “белом царе” отражали именно это примыкание к русскому нравственному миру, уважение к нему и его духовному смыслу, признание его “воинствующего идеала” и России как цивилизации воинов. Можно говорить о том, что олицетворением “Удерживающего” в России был в первую очередь царь, во вторую очередь – воины, но в огромной степени – и все остальные. Духовно-политический идеал России есть идеал святого воина и воинствующего за веру праведника.
Для этики разложения, для этики “постиндустриальных цыган” Россия выступает как грозная цивилизация, “добро с кулаками”. В русском нравственном мире державная мощь осознается как дар свыше. Хотя сама Русская земля рассматривается как хранимая Богородицей, однако это чувство России как “заповедной земли” ведет не к пассивности, а, напротив, наделяет правом и долгом быть проводником и орудием божественной силы. Пословица “На Бога надейся, а сам не плошай” в народе понимается в буквальном смысле – нужно действовать так, чтобы дело решалось и чисто человеческими силами. Установка на то, чтобы быть орудием высшего идеала, его активным защитником, порождает и соответствующий человеческий тип – хранителя мира.
3.7. Образ России будущего: динамичная гармония
Первичный объект сохранения – это сама Россия, более масштабный объект – живое мировое согласие, динамичная гармония цивилизаций, в которой Россия выступит как гарант этой гармонии
Отличительной особенностью Русской доктрины от других идеологических платформ, создававшихся в обозримом прошлом, является следование своеобразному и, осмелимся сказать, передовому мировоззрению – динамическому консерватизму. В отличие от классического консерватизма – это стремление к активному формированию самих условий политического и духовного существования нации, общества и человека. В отличие от либерального консерватизма, идеологии “устойчивого развития” и т.п. – это осознанное овладение новыми историческими технологиями ради защиты и раскрытия Традиции. Развитие должно быть не просто “устойчивым”, оно должно быть еще и гармоничным. В отличие от революционного консерватизма (“консервативной революции”) – это отказ от иллюзий, что можно переучредить Россию, создав заново некогда разрушенные радикалами традиционные институты. Целью становится не снос хаосократического государства, а его смыслократическое преобразование.
Динамический консерватизм восходит к православной традиции. Его философское содержание – формула самой жизни, формула сложного движения внутри живой целостности: полное обновление не мешает полноценному удержанию личного “Я”, сохранению и утверждению идентичности во времени. Даже если напор внешних сил очень велик, Традиция-Цивилизация, меняя многие свои параметры, меняя сам уровень давления внутри системы, все равно сохраняет ее целостность, синхронность внутреннего и внешнего движения, слаженность работы “двигателя и рулевого управления”, словом, все те свойства, без которых страна и нация просто пойдет вразнос.
Для поддержания традиции требуется гораздо больше энергии, чем для внедрения нового. Стабильность живого – это гораздо более сложное и совершенное движение, гораздо более насыщенная динамика, чем изменение мертвой природы. Этот покой является результатом огромной и скоординированной работы многих органов, институтов, механизмов. Более того, само полезное внедрение чего-то нового невозможно, если оно происходит не на базе качественно поддержанной и воспроизведенной традиции – в противном случае инновации приводят к цепной реакции сдвижек и мутаций в обществе, к размыванию идентичности, к утрате того субъекта, ради кого затевались полезные изменения.
Мы являемся консерваторами, поскольку нам есть что сохранять. Однако, законсервировать в буквальном смысле можно что-то мертвое, которое в противном случае разлагается. Поэтому мы консерваторы динамические, для нас главным является сохранение живого, а не мертвого. Первичный объект сохранения и охранения – это сама Россия, это русский человек с теми уцелевшими корнями традиции, которые, несомненно, присутствуют в его сознании и в его генетической памяти.
Мы не сторонники консервирования нынешнего мирового и национального порядка, мы рассматриваем историю как живую и постоянно неожиданную игру событий, а не линейную глобализацию. Тем более, выходя за рамки православного мира, а затем за рамки большого русского мира, мы стоим перед задачей воспроизводства разных по своему духовному происхождению традиций. Для нас создание русской универсальной культуры и нравственности не означает унификации, а означает соборную динамику разных наций и культур. Мы настаиваем на принципе разнообразия культурно-цивилизационных кодов, в том числе политических систем, своеобразных культур и даже различных видов рыночных экономик, их конкуренции и – одновременно – творческого взаимодействия. В этом состоит истинный механизм Истории, механизм живого развития.
На смену циклам глобализации и всемирной интеграции обязательно приходят циклы дезинтеграции и восстановления нового баланса наций и цивилизаций. Динамический консерватизм есть понимание такого диалектического единства процессов интеграции и дезинтеграции. Создание универсальной сверхцивилизационной формации не означает культуртрегерства и цивилизаторства в смысле приведения всех укладов к единому знаменателю. Формирование этих стандартов есть не что иное, как распространение очевидных и приемлемых для всех культур благ. Отсюда еще один объект охранения и сохранения, более масштабный: живое мировое согласие. Нам предстоит построение динамичной гармонии цивилизаций, в которой Россия выступит как гарант этой гармонии. В гениальном термине Н. Данилевского “миродержавие” заключена мысль вовсе не о господстве над всеми племенами и народами, а о сдерживании тех, кто жаждет такого господства. Это и есть внешняя миссия России – миссия Хранителя гармонии, демиурга мирового лада.
Конкретно это означает необходимость выработки нового стандарта мирового согласия, одной из главных составляющих которого должна стать новая концепция качества жизни, принципиально не совпадающая с аналогичными индексами ООН, такими как неудовлетворительный “Индекс развития человеческого потенциала”. В новом стандарте благополучия для сверхнациональной коалиции народов должны учитываться: здоровье человека, его трудоспособность и долголетие; способность и желание иметь детей и продолжать род, оцениваемая по уровню естественного воспроизводства населения; радость жизни, умеренность потребительской стратегии, которая увязана с удовлетворенностью индивидуальными условиями бытия и положением дел в государстве; уровень нравственных аномалий в данном обществе: убийств, грабежей, разводов, брошенных детей; сознание чести и достоинства, как своих лично, так и своей страны, удовлетворение положением своей нации и культуры (включая, для верующих, и религиозную веру); наконец, сознание торжествующей справедливости в обществе и в мире. На основе такого всеобъемлющего индекса можно было бы предложить свой – русский – стандарт для сверхнациональной коалиции народов в многополярном мире.
Интеграционный потенциал русской цивилизации, о котором говорил в своей Пушкинской речи Достоевский, вновь востребован историей.
